«Итак, мои исследования по истории развития животных выходят в свет. Но прежде чем дать слово этому сочинению, надо рассказать о его собственной истории, о том, что его породило, воспитало и вообще повлияло на него. Но кто подарит своим дружеским вниманием этот рассказ, который затянется быть может, дольше, чем следует, если автор и сам не знает: появилось ли его произведение слишком рано или слишком поздно? Конечно, лишь ты, друг моей юности, с которым меня так рано соединила наша общая любовь, к науке».
Программа создана при поддержке Русского географического общества
Так писал в своем многотомном труде Карл Эрнст фон Бэр - естествоиспытатель, основатель эмбриологии, один из учредителей Русского географического общества. Впрочем, в России его больше знали под именем Карла Максимовича Бэра. Он родился в семье прибалтийских немцев в имении Пип, Вейсенштейнского уезда Эстляндской губернии, что в нынешней Эстонии. Отец Бэра, Магнус фон Бэр, принадлежал к эстляндскому дворянству и был женат на своей двоюродной сестре Юлии фон Бэр. С Карлом занимались домашние учителя, которые обучали его математике, географии, латинскому и французскому языкам и прочим предметам. Одиннадцатилетний Карл уже ознакомился с алгеброй, геометрией и тригонометрией. 15-летнего Карла отвозят в дворянскую школу при городском соборе в Ревеле Уже через 3 года, после окончания школы, Бэр решает посвятить себя медицине.
«Только теперь мне стало впервые понятно, что та тень, которую отбрасывает внутренняя поверхность твоих первичных складок, и косое направление, в котором эти возвышения переходят наружу на поверхность зародышевой оболочки, почему этот переход трудно распознается, привели тебя к представлению, будто бы зачатки позвоночника лежат снаружи, около первичных складок, тогда как они все же лежат внутри. К этим наблюдениям примкнули все мои дальнейшие исследования, и подобно лучу света проникло мне в душу представление о том, как в эмбрионе постепенно развивается тип строения позвоночных…» (Из дневников К.М. Бэра)
В 1814 г. Бэр выдержал экзамен на степень доктора медицины. Им была представлена и защищена диссертация «Об эндемических болезнях в Эстляндии» и он отправился за границу, избрав для продолжения своего медицинского образования Вену, откуда вскоре перебирался в Кёнигсберг. Здесь он пишет первый том знаменитой «Истории развития животных», изучает эмбриологию цыплёнка и описывает Закон Зародышевого сходства. А заодно открывает яйцеклетку млекопитающих. Он отправляет послание об этом послания на имя Санкт-Петербургской академии наук, которая вскоре избирает его своим членом-корреспондентом.
«Исследования по истории развития становились для меня все привлекательнее, так как они повсюду сливались с прочими моими воззрениями на животную организацию и, казалось, тем взаимно подтверждали свою истинность. Теперь, когда ход развития оказался столь простым, найдут, разумеется, что все это и так само собою ясно и вряд ли нуждается в подтверждении путем исследования. Но история колумбова яйца повторяется ежедневно, и все дело лишь в том, чтобы поставить его стоймя. Как медленно продвигается познание того, что само собой разумеется, особенно если этому противостоят уважаемые авторитеты, — в этом я достаточно убедился на своем личном опыте». (Из дневников К.М. Бэра)
В конце 1834 года Бэр уже в Петербурге. С переездом сюда молодой академик резко изменил как свои научные интересы, так и образ жизни. На новом месте его влекут беспредельные просторы России. Громадная, но мало исследованная страна того времени требовала всестороннего изучения. В итоге, биолог Бэр становится географом-путешественником и исследователем природных богатств Российской Империи. Из столицы учёный летом 1837 года совершает путешествие на Новую Землю, где до него не бывал ни один натуралист.
«В начале июня экспедиция была в Архангельске. Казённая шхуна, ожидавшая нас, оказалась так мала, что в каюте не было места для всех членов экспедиции; пришлось нанять еще большую ладью охотников на моржей. На этих двух судах мы ушли в море и 2 июля достигли южного берега Кольского полуострова, где были встречена снежною бурей. Вдоль берега мы вышли к северу, местами выходя на берег и делая экскурсии. Наконец, воспользовавшись поднявшимся южным ветром, к 17 июля достигли Новой Земли. Здесь мы провели шесть недель, делая различные наблюдения и собирая коллекции. Я был в восторге от обилия и новизны впечатлений, произведённых на меня этою бедною и до свирепости суровою страною». (Из дневников К.М. Бэра)
Исследуя закономерности формирования речных долин, учёный установил, что у рек, текущих по меридиану, западный берег всегда более крутой из-за того, что его размывает течение, которое отклоняется под воздействием вращения Земли. Это положение известно в географии как закон Бэра.
«Полное отсутствие не только деревьев, но даже кустарников придаёт полярным странам особый характер. Глаз лишён возможности измерять расстояние. Отсутствие деревьев и построек, к размерам которых привык глаз, служит причиною того, что расстояния кажутся меньшими, горы более низкими. Обман зрения усиливается необычайною прозрачностью воздуха в ясные дни. Отсутствие деревьев и даже сочной травы вызывает чувство одиночества, охватывающее как образованного мыслителя, так и простого матроса. Но это чувство не имеет в себе ничего подавляющего; напротив, в нем есть что-то торжественное, возвышенное; его можно сравнить только с тем глубоким впечатлением, которое возбуждает и оставляет навсегда посещение Альп. Немногие живущие внутри страны птицы никогда не кричат; насекомые также не издают почти никаких звуков; песцов слышишь только ночью. Полное отсутствие звуков напоминает тишину могил. Выскакивающие из земли мыши, двигающиеся по прямой линии и опять исчезающие в землю, напоминают собою скорее призрак, чем живое существо. Кажется, будто здесь совсем нет жизни, и это потому, что здесь очень мало движения. Растения и листья деревьев других стран обыкновенно колеблются от лёгкого ветерка; здесь же растения так низки, что ветер до них не достигает, они неподвижны и кажутся как бы нарисованными». (Из дневников К.М. Бэра)
С начала 50-х годов Карл Максимович Бэр увлекается этнографией и антропологией, в особенности краниологией - учением о черепе. Применив усовершенствованные методы измерения черепов, позволившие объективно сопоставлять краниологические признаки людей разных рас, учёный пришел к важным, принципиальным выводам о природе расовых различий. Основным его заключением было утверждение единства происхождения всех человеческих рас, несомненно принадлежащих к одному виду. Существующие расовые признаки - цвет кожи и волос, различие черт лица и формы черепа, по его мнению, малосущественны и не дают основания для разделения человеческого рода на разные виды.
«Продолжая свои работы по краниологии уже в Петербурге, я пришел к мысли, что следовало бы ввести один общий метод измерения черепов для всех антропологов, чтобы облегчить ориентировку в краниологическом материале. Чтобы осуществить сей замысел, я отправился в новую поездку в Гёттинген, с целью посетить разных учёных и, если окажется возможным, собрать антропологический конгресс для обмена мнений. Наш конгресс действительно состоялся в начале ноября и, хоть и не привёл к такому полному соглашению, какого я желал, но имел все-таки важные научные результаты». (Из дневников К.М. Бэра)
В течение своей десятилетней деятельности в Медико-хирургической академии Бэр не мог сам принимать личного участия во всех экспедициях, снаряжаемых Академией наук, но внимательно следил за этими экспедициями и продолжал живо интересоваться географическими вопросами. По его ходатайству отправлена была экспедиция в северную Сибирь (на Таймырский полуостров) под начальством Миддендорфа, для которого Бэр написал подробную инструкцию. По возвращении Миддендорфа в 1845 году зашла речь об учреждении в России Географического общества, необходимого для разработки накопившегося уже обширного материала и для организации новых исследований необъятной Российской империи. Мысль эта была поддержана многими высокопоставленными лицами, и вскоре уже был утверждён устав нового общества, с ежегодною правительственною субсидией в 10 тысяч рублей; первым президентом Общества соблаговолил быть великий князь Константин Николаевич. В деятельности этого общества Бэр принимал выдающееся участие в качестве члена совета, председателя этнографического отдела, а в 1857 году был избран почётным членом ИРГО.
«После короткого пребывания в Петербурге, который произвёл на меня неблагоприятное впечатление, я опять поселился в Кёнигсберге, к великой радости моей семьи и друзей. Положение продолжало улучшаться; правительство ассигновало средства на устройство нового здания для зоологического музея, в котором мне была отведена квартира; кроме того, в моем распоряжение был предоставлен рисовальщик, в котором, при своих исследованиях, я крайне нуждался». (Из дневников К.М. Бэра)
До конца жизни Бэр оставался убеждённым эволюционистом, или, как тогда говорили, трансформистом. Незадолго до смерти 80-летний Бэр высказывал и критические замечания в адрес учения Дарвина, считая, что борьба за существование и естественный отбор недостаточны для постоянного возникновения новых форм организмов, и продолжая видеть в их изменчивости главным образом результат влияния окружающей среды. Вместе с тем Бэр отнюдь не отрицал значения дарвинизма и не без основания приписывал себе «подготовку дарвинова учения». В 1867-ом Бэр переехал на жительство в тихий город Дерпт - ныне это Тарту в Эстонии, где и скончался во сне в ноябре того же года...
* * *
В программе использованы подлинные архивные очерки и Труды экспедиций Русского географического общества
Программа создана при поддержке Русского географического общества
